|
ВсеЛенка
Гость
|
 |
« Ответ #31 : 27.09.2013, 08:06:35 » |
|
3.
Моя жизнь растекалась в стороны, как чай из разбитой чашки, убегала, пряталась под листьями, исчезала, и вместе с ней растекался, таял, исчезал и я.
Это не больно. Тебя стирают, как неправильную формулу с доски – мокрой тряпкой. А потом напишут – правильную.
А я… Просто ошибка.
Я – ошибка.
Да.
Дождь бил меня, хлестал мокрой ладонью по лицу. Ветер рвал одежду. Деревья угрожающе шумели. Зачем? Ошибку стереть легко – зачем вы так?
В моей жизни все было неправильно. Пусть ее не будет.
Я физически чувствовал себя – чешуйки мела на доске, вот рука взяла мокрую губку, капли капают на пол… Сейчас доска станет чистой.
Я последний раз вздохнул, посмотрел на этот мир, в котором я был таким лишним. И закрыл глаза.
НЕТ!
Я не хочу!
Я узнал вкус жизни. Это вкус капель дождя, стекающих по лицу, в последний ее миг. И слаще этих капель в моей жизни не было ничего.
А все-таки Светка сегодня была просто прелесть…
Перед закрытыми глазами завертелась карусель.
Вера. Ее лицо в окне роддома, когда я влез на третий этаж.
Моя стенка в кабинете – призы, дипломы, грамоты. Настоящие. Мои. И моей конторы.
Антошка, сын – пришел с первой зарплатой.
Дочь, Сашка, я катаю ее на спине, подпрыгиваю, и она визжит от восторга…
Красный диплом – пусть не институт физкультуры. Но физтех – он ведь тоже, ребята, вещь!
Мама… уткнулся ей в колени. Тепло. Хорошо. Мама…
Значит – я ошибался не всегда?
Ветер дохнул теплом.
Мир, который был таким неуютным и холодным, черная ночь, темный дом, закрывший мне дорогу, отражение фонаря в окне – все вокруг пошло трещинами. Мир распадался на тысячи частиц, как изображение в фасеточных глазах стрекозы. Частицы мира поворачивались и менялись местами, как в калейдоскопе. Картинка плыла перед глазами. Сползала, как старая чешуйчатая шкура змеи. Когда пришло время для новой кожи.
*
«Happy birthday» был фальшив – что поделаешь, моих сотрудников набирали, не проверяя, прошли они курс хорового пения в Гнесинке, или нет. Даже в церковный хор взяли бы не всех… Вкус дождя на языке оставался ощутим, даже несмотря на изрядное количество принятых градусов, а значит, я вполне мог ухмыльнуться гениальной Изольде Санне, придумавшей это гениальное выступление. Ха! Ухмыльнуться! Я запел древнеегипетским козлом так, что фальшь (и громкость) моей арии в двести раз покрывала фальшь хора в целом и всех хористов поштучно. Подмигнул Светке: «Знай наших!»
Где там у нас танцы?
Я потер ладони. Скоро уходить, но сначала немного попрыгать – капли дождя, казалось, стали вездесущими. Они тормошили, звали на подвиг, тащили на эстраду. И мне это нравилось.
Светка оказалась кстати – и мы зажгли это сонное аквариумное царство. О, латинос! О, мучача! О, Валериус Леонсио!
По тому, как она постоянно оказывалась неподалеку от меня, я легко сделал тактические, стратегические и даже дипломатические выводы. Капли дождя были кстати и здесь…
- Что тебе, Светка? – я сама благость и простодушие. А вот она: делает вдох, набирает дополнительную порцию наглости и:
- Выходные. Два. С послезавтра.
- Лентяйка!!! Так и быть, в честь сего дня – дарю.
- Спасибо!..
Ага, сколько времени? Девять. Верунчик заждалась. Беру пару цветочных веников и под прощальные вопли и поцелуи – иду, иду, иду домой.
Ждет. Услышала Погасила свет. Держись, Петрович! Что нас всегда спасало?..
Твердый чеканный шаг Командора – ступени дрожат. Хозяин возвращается домой, когда хочет.
Дверь полуоткрыта. На цепочке. За дверью – фурия. Верунчик!
Тайным приемом израильских ниндзя дернуть дверь и сбросить цепочку. Веник – куда веник?? Держи, дорогая! Хэппи бездей меня!
И скорей, пока не очнулась – на руки. В спальню. О, мучачос… Фурии – ммм… это…иногда так забавно.
Растрепанный кокон одежды опадает на пол… Кружево белья, кожа, нежнее любых лепестков... Ладони Бездны скользят, снимая всё лишнее: призрачность меток возраста, накипь и ржавчину эмоций, суету мыслей, усталость и горечь, боль и иллюзию безысходности. Когда не остается ничего, кроме нас – мы открываем друг друга заново. Кажется, ничего уже не осталось. Вот… сейчас. Сейчас.
С закрытыми глазами видно лучше – как две точки, соединившись, становятся одной. Вспыхнув, точка превращается в светящийся шар, который растет, растет, растет – и рассыпается миллионами сверкающих звезд в небесной карусели. МЫ играем нашими кометами, перебрасывая их, как теннисные шарики, через Млечный Путь. Мы играем нашими волнами – пусть со стороны кто-то видит бурю! – наигравшись, МЫ будем нежны и кротки, и в пене нашего прибоя кто-то увидит новых Афродит… Шумят наши дожди, поднимаются наши солнца, наши соловьи поют для НАС в ночной тиши наших лесов. Все сердца Вселенной бьются сейчас в нашем сердце. Сердце Вселенной.
И это… хорошо.
*
Темнота.
Тишина.
- В целом справился. Мог бы лучше – не спорь, мог! Будь ты профи – это была бы четверка. Но для первого раза… ладно, не буду портить зачетку.
Я выжат как лимон. Голова (у меня есть моя голова!!) плывет в тумане. Я мог сделать лучше? Не спорить? Да пожалуйста, сейчас никакими усилиями я не смогу выдавить из себя ни звука… Зато теперь красный диплом – мой!
Что дальше?..
*
- Ты твердо решил? Точно? Уверен? В чесночно-еловые-ленивцы(etc) подашься?
- Решил. Но не в чесночные… Есть ведь и другие варианты, нам на первом курсе читали. Но все равно – волнительно. Честным единым любящим(etc) – волнительно. Очень. И очень хочется…А кстати – почему там одно «Л» - непонятно, что надо выбирать: «любящим» или «любимым»?
- Вот они, отличники!.. Учился-учился, а дваждыдвачетыре не знаешь? Ты бы еще ТАМ о таком спросил! Это ж одно и то же… Удачи!
Напутственный толчок крылом.
Долгое, бесконечное падение в ладонях Бездны.
Темнота.
Тишина.
Сверкающая чешуя мира мерцает, разлетается в черном небе весенней разноцветной каруселью. Одна искорка – ярче остальных, призывно подмигивает, пляшет перед глазами. Я лечу к ней. И она сливается со мной.
Звук.
Свет.
Осень, но солнце яркое, как летом. Я стою под яблоней – яблок уже нет, но след от запаха яблок, смешиваясь с дымком осенних костров, восхитителен. Я спрятался, потому что здесь, за сараем, есть клад. Я сам рисовал карту, и теперь пришел его откапывать. Что именно в нем будет, я не знаю, но все говорят, что клад – это хорошая штука. Я уже начал копать, земля после вчерашнего дождя рыхлая и мягкая. Но сейчас мне не до клада… По моему новому сандалику ползет ужасное чудовище. Темно-розового цвета, длинное тело – дождевого червя. Ненавижу червей. Боюсь их до ужаса. Невыносимо. А этот – самый страшный. Холодок струится по спине, сковывая руки, ноги, горло, деревенеет язык. Я пропал. Сейчас он слопает меня(или укусит? Что они делают?), и исчезнет всё - этот сарай, песочница, детский сад, и весь мир.
Нет.
У меня есть оружие – лопатка для песка. Я спасусь.
Прицеливаюсь, не дыша – будет ли у меня второй шанс, неизвестно. Как завороженный, смотрю на червя. Он поднимает голову… или хвост? Он смотрит на меня? Или это Я смотрю на кого-то вверху, сжимающего в руке оружие? Или это… Я?..
Делаю невозможное – короткий вдох. Выдох. Смотрю на .. на червяка. Он сползает с сандалика… и ползет себе дальше.
Я жив.
И мир остается на своем месте. Только где-то далеко я слышу раскаты грома и шум дождя. Над головой светит солнце – но я чувствую капли дождя на своих губах. Прилетевший ниоткуда ветер пригладил ладошкой виски: "Вввссссё... хххоооррооооошшшшшшооооооо..."
- Витька! – ко мне бежит Колька, сосед. Мы вместе ходим в детский сад. У Кольки есть классный самосвал и большой конструктор. А у меня – железная дорога с вагонами и много книжек с картинками. Мы всегда играем вместе – и если что, я даю Кольке вести вагоны, а он разрешает покатать на самосвале нашего плюшевого медведя. – Что ты тут застрял?
- Червяк… вон, видишь?
- Витя, Коля! – это Светлана Игоревна, самая красивая воспитательница на свете и в нашем садике.
- Тут червяк – страшный!..Уполз уже. – Светлана Игоревна берет нас за руки и ведет в группу, смотреть мультики.
Я еще чувствую на языке вкус дождевых капель. И он мне нравится.
|
